Эта история о том, что в ИФЛ серьезно относятся к подбору кандидатов на службу, загодя и тщательно собирают о них информацию.
Я вошел в комнату и оказался в благоустроенном кабинете. Я видел военные фотографии, карты, разные танковые плакаты по всей стене. За столом сидел высокий, светловолосый парень средних лет, а за его спиной большая библиотека. Я был готов к собеседованию.
Как я упоминал в предыдущей статье, канцелярия называлась кандидатами гестапо (официально DSPLE) в честь тайной полиции нацистской Германии.
Моим интервьюером был немецкий сержант-шеф (SCH), и он начал проверку биографических данных.
Он спрашивал меня на немецком и английском языках, что поначалу немного сбивало с толку: отвечать на одни и те же вопросы на двух разных языках. Он провёл меня на тест на наркотики, раз 10 просил сказать ему: как часто я принимаю наркотики, я когда-нибудь грабил банк, есть ли у меня кредит и т. д.
Он хотел знать все обо мне (ты уверен, что ты не гей?) и о моей семье…Что они делают, сколько денег они зарабатывают и, сколько им лет, с какого времени женаты. Все о моих братьях и сестрах, бабушках и дедушках. Он задал несколько вопросов даже моим друзьям.
Обычно, если вы даете им свой адрес электронной почты, они проверяют вашу страницу в Facebook и все, что могут найти о вас в Google. Если они что-то находят, они пытаются вас убедить, что они получили эту информацию от какого-то специального агентства.
Однажды без всякого знака на меня начал кричать сержант, что я должен сказать ему, какова настоящая причина моего желания присоединиться к Легиону. Тем временем в комнату вошел еще один мужчина и начал задавать вопросы на моем родном языке. Итак, один кричал на меня, а другой одновременно допрашивал. Сейчас я предпочитаю говорить, что сохранял спокойствие, но на самом деле я не мог сказать ничего другого, кроме как повторить тот же ответ, который уже сказал им в начале.
Следующим его вопросом был «холодный душ». Он спросил меня, как дела у моего дяди. За все время моего пребывания во Франции я не сказал ни слова о своем дяде. Но сержант даже знал свое звание в полиции. Я не ожидал такого рода вопросов.
В конце концов, последние 30 минут прошли спокойно. Он сказал мне, что на следующей неделе хочет видеть меня в военной форме. Впервые с тех пор, как я приехал во Францию, я почувствовал себя немного увереннее.
После собеседования я пошел поесть и услышал историю другого парня, который прошел собеседование в гестапо за 20 минут. Ему задавали те же вопросы, что и всем остальным, но так и не услышали ответа.
— Почему ты пришел сюда? – спросил адъютант.
– Потому что капрал велел мне прийти, – сказал парень, который попал на «допрос» одним из первых.
Нас осталось около 50 из примерно 150 на конец недели, 14 из нас поехали в Кастельнодари.
В последующие годы службы кто-то сказал мне, что два самых счастливых дня во Французском Иностранном легионе — это первый, когда ты вступаешь в армию, и последний, когда ты увольняешься. Это немного экстремистское заявление, но на самом деле оно не так уж далеко от истины.
На следующей неделе, после нескольких дополнительных медицинских обследований, мы наконец уехали поездом в Кастельнодари в 4-й Иностранный полк, «школу» Французского Иностранного легиона.
Для просмотра видео рекомендуем выбрать в настройках субтитров нужный язык.
